Поделиться статьей:
18 июля. День 5
Я незаметно для себя превратился в человека, который чем-то похож на классический стереотип армейского прапора – завскладом, который достает и мутит нужные вещи для волонтеров. Я наконец-то получил полномочия на переформирование склада, как считаю нужным, и к часу дня навел там полный порядок, безумно рад. Оценив результат, с разочарованием понял, что мое призвание – кладовщик)).
Хочу немного рассказать о двух основных видах гуманитарной помощи. Это базовый набор и ранее описываемый индивидуальный заказ.
В базовый набор входят следующие позиции: постельное и нижнее белье, средства гигиены, еда, одноразовая посуда, бытовая химия. Иногда в такие заказы попадали различные группы товаров, которых было в избытке и они, очевидно, были нужны людям. Таких заказов в день уходит штук 100-300, начиная со 2го дня пребывания в лагере, это заслуга МЧС Самара. Получается несколько больших коробок и пакетов, это пример довольно распространенного заказа.
Бывают и более серьезные — индивидуальные, стоимость товаров которых в сумме может дать более 50-70 тыс. руб. (доставку таких заказов я контролировал лично, так как это случалось достаточно редко).
Для сравнения: власть дает пострадавшим по 10 000 рублей, на самом деле по 8 300 и просит подписать бумагу о том, что их оповещали о штормовом предупреждении 6.07.2012 года. Есть более крупные выплаты, но о том, чтобы их кто-то получил, во время моего пребывания в лагере я не слышал, а общался с жителями я не так уж и мало. Люди утопали либо в иле, либо в бумагах, — на выбор.
Так вот, такой большой заказ я не могу доверить волонтерам или местному водителю (даже проверенному). Мне нужно его сопроводить лично, познакомиться с людьми, поговорить с ними, осмотреться на месте для того, чтобы оценить реальный объем ущерба и понять, действительно ли людям нужен такой объем гуманитарной помощи. В неопределенной ситуации задать вопросы провоцирующие ложь, проверить документы, прописку, и если не совпадает с адресом проживания на день отгрузки, взять на себя ответственность и принять решение оставлять или нет.
Сегодня я разговаривал с такой семьей, где среди прочих был с детства прикованный к инвалидному креслу мужчина. Я представил себе уровень ужаса, возникающий в парализованном человеке, дом которого наполняется водой со скоростью 30 см за несколько секунд, и на протяжении всего разговора думал только об этом. В семье еще были девушки с детьми и без, а одна из них даже потеряла своего еще не родившегося ребенка (об этом рассказала ее мама мне наедине, и так же поведала историю про то, как сама чуть не повесилась от безысходности на 4-7 день после катастрофы). Когда я прощался, еще раз напомнил о психологической помощи, которую наши специалисты могут оказать как в лагере, так и на выезде, упомянув девочку с погибшим ребенком. В этот момент одна из давно стоявших рядом девушек скромно сказала: «Это у меня случилось», на это я предложил ей оказание такой помощи лично, в ответ она по-простецки махнула рукой и сказала: «Та я уже нормально». Я сильно растерялся, как еще никогда в жизни (у меня здесь много чего в первый раз), но виду не подал, а перевел тему. Потом я сел в машину, усыпанный единственным, что у них есть — скромными, извиняющимися за ситуацию, в которой они оказались не по своей воле, и непрекращающимися пока не заведен мотор благодарностями.
Вчера, после 3 часов на палящем солнце в одних шортах, уже местами перегоревший, но еще почти весь воспаленно-красный, я носился по складу и организовывал аккуратный вид рядов гуманитарной помощи. Остановившись на секунду у штабной палатки, чтобы попить воды, я почувствовал приятную, расползающуюся по спине прохладу. Без предупреждений и церемоний, предмет моих вчерашних восхищений намазывал орущего и красного координатора склада со словами: «Стой, руки не намазала, погоди, живот… ты же получишь удар!» Когда эти глаза, с их обыкновенным для этого места изумленно-обеспокоенным детским взглядом, смотрят в твои, щурящиеся от света, ощущаешь наполнение чем-то очень непонятным, но приятным и хорошим. Я очень смутился. В лагере есть много девушек, все они очень хорошие, но почему-то только Наталья догадалась помочь человеку со сгоревшей спиной, у которого не было на это времени.
К концу 5го дня нервы начали потихоньку сдавать, и я уже пару-тройку раз повышал голос на людей, на волонтеров и один раз на пострадавшего. В условиях большого нервного напряжения, это не то чтобы недопустимо, но очень нежелательно по инструкции психологов, какая бы не была ситуация. То, что люди ничего не понимали и кричали на меня, не разобравшись в вопросе, меня не оправдывает.
Сегодня ночью нас и наш склад охраняют казаки, они крутые, с усами и большими плетками, обожаю их, настоящие мужики. Среди них, наверное, тоже есть исключения, но их облик заставляет думать только хорошее о представителях этой этносоциальной группы.
А еще это мой первый опыт жизни в палатке более 3 дней без алкоголя, это очень круто, в этом, наверное, тоже часть всего прекрасного, что я чувствую тут. Хоть и пишу о хорошем очень мало, но я буду стараться. На это нужно много сил, у меня столько может и нет. Тут люди чуточку черствеют, я, например, даже нескольких секунд не думал о попавшей под колесо птице, которую размазало по дороге под нашей машиной на пути к очередному дому, ждавшему крупный индивидуальный заказ. Неделей раньше я бы обязательно несколько минут с жалостью думал о том, сразу она умерла или нет, было ли ей больно и насколько сильно, а тут — размазало и ладно, ведь нас ждали люди.
Другие части дневника:
