Поделиться статьей:
Дневник Александра Андреева, 17 июля
День 4. Чуть полегче
Об этом я еще вроде не писал, но мои жалобы на жару и образовавшаяся ненависть к солнцу основаны не только на высоких температурах воздуха. Проблема в том, что здесь нет ветра. Работать в таком климате под солнцем – это не отдыхать, а тут минимум 13ти часовой рабочий день, который по факту часто получается 16ти часовым. Так вот, в первые дни ветер отсутствовал вообще. И я понял это сегодня, когда он потянулся откуда-то с полей подсолнуха, теплый, не освежающий, но ветер – с ним в 2 раза легче.
Одна из основных проблем — это развоз индивидуальных заказов. Ведь каждый заказ надо не просто довести, а довезти своевременно, куда нужно, и убедиться, что адресат в нем действительно нуждается. В среднем, потерпевший получает заказ через 3-18 часов. Есть срочные заказы, связанные с передвижением пенсионеров, инвалидов, грудными детьми или медикаментами. Такие заказы часто формируются незамедлительно на месте.
Хочу отдельно отметить братьев Мкртчан, Александра и Володю (так его все зовут, хотя по паспорту у него совершенно другое, армянское имя), которые целыми днями развозили на своих машинах гуманитарную помощь. Работают они таксистами в самом Крымске. Весь остальной парк выходил на работу с первого дня катастрофы, и при встрече они с укором говорили: «Дурак, заказов вал, иди работай!» Но Александр, как и брат, отвечал: «Я не могу так, людям нужна помощь, сейчас не время для работы». Коллеги непонимающе пожимали плечами. Благодаря этим людям и дочке Марианне, которая активно помогала отцу, более 100 семей получили долгожданную еду, медикаменты, инвалидные коляски, раскладушки и все то, без чего уже более 10 дней их жизнь была выживанием и существованием, но не жизнью.
Заявки на гуманитарную помощь можно оставить по телефону, который раздают на улицах, он висит в интернете, публикуется в местных СМИ и развешан по городу на бумажках. Второй вариант — это лично прийти в лагерь и оставить заявку. Третий вариант — это волонтеры, которые прочесывают улицы, заходят в каждый дом, не отмеченный на карте как посещенный.
Сегодня мы узнали из каких-то официальных СМИ, что волонтеры мешают работникам различных служб в городе. Без комментариев. Завтра ждем в гости вице-премьера, по инсайдерской информации он должен приехать в наш лагерь, окинуть взглядом склад, расположившийся в поле и сказать: «Это не склад, это опасная свалка, может начаться эпидемия, нужно все сворачивать». Все это власть хочет сделать с лагерем, который поддерживает жизни нескольких сотен людей, не имеющих ни одной копейки и ни одного куска хлеба, который спасает от самоубийств и депрессий выживших, плавно возвращает людей к нормальной жизни. А склад является основным источником медикаментов, еды, одежды, инструмента, предметов гигиены и бытовой химии в Крымске и Нижнебаканской станице, которую в буквальном смысле смыло… Не говоря о том, что вместе со складом могут разогнать и весь лагерь. Жители об этом не знают. Но если это случится, не исключено, что люди снова начнут погибать. Говорю это с полной ответственностью, сейчас 11й день ликвидации последствий ЧС, и до сих пор есть дома, в которых не было ни спасателя, ни врача, ни людей из БТИ, ни сотрудников администрации, ни волонтеров.
Завтра встаем еще раньше. Задача – спасти тех, кто спасает всех – волонтеров, склад и весь лагерь от м*****в из Москвы, которым нужно щелкнуть пальцем и сказать: «Эти 200-300 человек не решают ничего, на всякий случай лучше их убрать». Надеюсь, этого ничего не будет, но перестраховаться мы обязаны и привести склад в такой вид, который устроит гостей из Москвы, перегруппировать еду и поместить ее в место, которое удовлетворит власть и Роспотребнадзор.
А сегодня я помогал развозить гуманитарную помощь. По мне бегали мурашки, пока мы ехали от адреса к адресу, потому что я знал, что может быть за стенами домов, мимо которых мы едем. Я в какой-то степени рад тому, что моя ключица до сих пор сломана и не заживает: если бы я был здоров, то оказался на работе, которой занимаются 90% парней. Это разбор завалов и хождение по домам с критической ситуацией, а это инвалиды, новоиспеченные инвалиды, неполные семьи, истерики и безысходность.
Не знаю, к чему бы это привело, но мне кажется, я бы не выдержал. С меня хватает одних услышанных разговоров, которые выхватываешь, проходя мимо общающихся волонтеров. О размазанных об стену волной людях; детях, уплывающих прочь на глазах у матери; семьях, которые перемолола волна, напичканная железом, палками, обломками всего что оторвалось. Эти истории звучат достаточно часто, где бы ты ни был, и описывать все это было бы чем-то нездоровым для меня. Я очень боюсь оказаться в хоть немного схожем эмоциональном или психологическом состоянии с некоторыми пострадавшими и не понимаю, как многие это выдерживают. Мне кажется, по ночам весь город умывается слезами.
В завершение дня хочу сказать несколько слов о Наталье Водяновой и ее глазах. Хотите верьте, хотите нет, возможно, я просто впечатлен ситуацией, но большего сострадания, соучастия, волнения, ощущения своей силы и бессилия одновременно я не видел ни в одних других глазах в принципе; этот взгляд, изредка меняющийся на более спокойный, я вряд ли когда-нибудь забуду. Она удивительный человек.
Чуть не забыл о главном, произошедшем за день в моей голове. Это трудно объяснить, и каждый из прочитавших поймет это очень по-своему, но сегодня я понял, что чувствую себя человеком. Во всех смыслах этого слова. Что-то мешало мне ощущать это очень давно, может даже с детства.
Другие части дневника:
