Поделиться статьей:
День 1. Ничего удивительного.
Утром в субботу 14го июля Airbus a320 доставил меня до Краснодара. Прилетев, мы почти сразу пересели в такси до Крымска, которое минуя знаки и игнорируя правила, домчало нас за 2 часа до места, которое вообще никак не хотелось представлять… Люди, за 5-10 км. до города прикрывающие лица платками и респираторами, невольно намекали либо на начавшуюся от обилия трупного яда эпидемию, либо на «хорошо обдуманный и взвешенный» шаг роспотребнадзора уничтожать тела животных бутербродом — вырывается глубокая траншея, в нее закладывается слой автомобильных покрышек, следом слой трупов животных, за ним еще раз покрышки, соус из керосина, присыпка из хлористой извести. Вот такой бутербродик поджигается и прогорает до полного испепеления всего содержимого. Причем от места, где живут и спасают, до того места, где жгут бутерброд – рукой подать. К счастью, когда мы въехали в Крымск, отравляющего запаха, о котором говорили горожане, уже не было. А проезжающие мимо нас люди, в том числе, в машинах с закрытыми окнами, наверное, были в масках уже по привычке.
Я никогда не чувствовал, как пахнет беда в масштабе города: каким бы ни был богатым на эпитеты язык, описать этот запах очень трудно — это страшно, непередаваемо и не похоже ни на что.
Скажу сразу, в первый день я не был в городе, но чему удивиться и ужаснуться нашлось и в «Добром лагере». Так называется лагерь добровольцев, организованный Алёной Поповой и группой активистов вместе с другими различными общественными организациями, членами оппозиции и простыми людьми, желающими помочь пострадавшим в катастрофе.
То, о чем сейчас расскажу, меня не то чтобы удивило, но почему-то я не ожидал, здесь, в условиях глобальной катастрофы услышать слово, которое раньше слышал только из телевизора и радио и никогда не сталкивался лично – мародерство. В данной ситуации я для себя выделил три типа мародерства:
Обычное – когда люди воруют вещи у пострадавших, которые волей случая не могут за ними следить. Воруют также с нашего склада и вообще пытаются нажиться на беде других, используя любую возможность, что очень мешает организованной работе лагеря, тормозит процесс отгрузки, заставляет придумывать волонтеров сложные алгоритмы приема заявок, формирования заказа и доставки гуманитарки.
Цыганское – товарищи цыгане и похожие внешне, но все же диаспоры других национальностей, крадут вещи (либо получают их многократно в одни руки) со складов и продают их втридорога нуждающимся людям, которые находятся в информационном вакууме. Внушительная часть пострадавших даже не подозревала на 8й день устранения последствий ЧС о том, что все это можно получить бесплатно. Если вам интересно, зачем я выделил цыганское мародерство как отдельный вид, поясню – это все или почти все, чем они в этой ситуации в силу их культуры, воспитания и менталитета могут заниматься.
Вынужденное – к сожалению, люди за 7 дней были доведены до истерии. Жители этого солнечного города небезосновательно потеряли веру во все. В первую очередь во власть, которая вместо незамедлительной, тотальной помощи городу, успешно оказывала информационную поддержку сама себе, вещая о том, что блогосфера паникует, преувеличивает и гонит на власть сплетнями о спусках воды и тысячах погибших. Это люди, не ждущие помощи от кого-либо в принципе, и руководствующиеся правилом выживания – если сам не накормлю, вылечу и одену оставшихся в живых из моей семьи, то шансов не заболеть и не пропасть в грязи и обломках не много. Эту группу мародеров язык не поворачивается так называть, но они таковыми являются, потому что хаотично, жадно и иногда тайно сметают гуманитарную помощь без спроса в ситуации слабой организованности полевого склада. Будет несправедливо умолчать о том, что это все же единичные случаи, и к моменту моего приезда они практически прекратились.
Чтобы у вас не складывалось впечатление о том, что тут кроме добровольцев еще хоть кто-то есть и занят делом, расскажу, из чего состоит лагерь. Достаточно большой, размером с 3-5 футбольных полей, лагерь включает в себя 5 небольших лагерей, плотно примыкающих друг к другу, и работающих как один организм. Первыми стоят МЧС России, следом Российский союз спасателей (как мне объяснили, это отслужившие профессиональные спасатели, которые до сих пор подрываются на места ликвидации последствий ЧС), за ними лагерь Натальи Водяновой, наш «Добрый лагерь» и добровольный поисковый отряд «Лиза Алерт», состоящий из профессиональных поисковиков пропавших детей. Позже рядом с этими лагерями, но немного обособившись, встала армия, в количестве нескольких рот землекопателей, вероятно, для охраны нас и нашей гуманитарной помощи от тех самых мародеров.
За первый день на месте трагедии я узнал о многом, во что не хочу верить. Людям, семьям которых обещали деньги, ставят такие причины смерти, чтобы нельзя было доказать, что человек утонул, а не умер днем раньше или позже. Это, конечно, не стопроцентная информация, но уж слишком ее много, и вся она обсуждается и сотрудниками МЧС, и поисковиками, и местными военными, которые временами проговариваются на разные интересные темы, начиная со слов: «нам приказали не говорить, но…»
Я многого не упомянул по причине невнимательности, забывчивости, состояния растерянности и того, что пишу все постфактум, когда в лагере отбой, в котором, к слову, сухой закон, чему я очень рад.
Другие части дневника:
